Теория архетипов Карл Юнг

[Сключики]

Не образ Принцессы для юноши. Просто маленькие мальчики это юноши, а маленькие девочки это принцессы. Потом взрослеют, переходят в Трикстера и Жрицу, потом в Героя и Амазонку, потом в Отца и Мать.

[Сключики]

У самого Юнга так:

С архетипом ребенка мы сталкиваемся эмпирически в процессах индивидуации, спонтанно или терапевтически запущенных. Первая форма ребенка по большей части тотально бессознательна. В этом случае налицо идентификация пациента с его личным инфантилизмом. Затем наступает (под влиянием терапии) более или менее постепенное обособление и объективация «ребенка», и, следовательно, разложение идентичности под воздействием интенсификации образов фантазии (подчас технически поддержанных), при этом все более заметными становятся архаичные, т. е. мифологические черты. Последующий ход превращения соответствует героическому мифу. Как правило, мотив великих дел отсутствует, но все большую роль играют мифологические угрозы. Чаще всего на этой стадии опять возникает идентичность с атрактивными героическими ролями различного происхождения. Эта идентичность зачастую очень устойчива и опасна для душевного равновесия. Если будет достигнуто разложение этой идентичности, то образ героя — из-за редукции сознания до человеческого размера — постепенно может дифференцироваться вплоть до символа Самости.

[Копытное]

а почему не назвать девочек розеткой, а мальчиков вилкой?
Образы же соответствуют перу писателя, где один пол обязывает наличие противоположного на сцене бытия.
Он и она, а не он и принцесса.
Так как принцесса, это соответствующее бытие, сцена бытия девушки. Принцесса это атрибут.
А юноша привязан только полу(к яйцам)

[Копытное]

У самого Юнга так:

С архетипом ребенка мы сталкиваемся эмпирически в процессах индивидуации, спонтанно или терапевтически запущенных. Первая форма ребенка по большей части тотально бессознательна. В этом случае налицо идентификация пациента с его личным инфантилизмом. Затем наступает (под влиянием терапии) более или менее постепенное обособление и объективация «ребенка», и, следовательно, разложение идентичности под воздействием интенсификации образов фантазии (подчас технически поддержанных), при этом все более заметными становятся архаичные, т. е. мифологические черты. Последующий ход превращения соответствует героическому мифу. Как правило, мотив великих дел отсутствует, но все большую роль играют мифологические угрозы. Чаще всего на этой стадии опять возникает идентичность с атрактивными героическими ролями различного происхождения. Эта идентичность зачастую очень устойчива и опасна для душевного равновесия. Если будет достигнуто разложение этой идентичности, то образ героя — из-за редукции сознания до человеческого размера — постепенно может дифференцироваться вплоть до символа Самости.

это все то же что я написал выше.
Эмпирически, то есть редуцируя знания к возрастным функциональностям.

[Araucaria]

Принцесса это атрибут.

я бы даже сказала - трофей

[Копытное]

Эта идентичность зачастую очень устойчива и опасна для душевного равновесия. Если будет достигнуто разложение этой идентичности, то образ героя — из-за редукции сознания до человеческого размера — постепенно может дифференцироваться вплоть до символа Самости.

так социум имеете трансгендеров, и всяких бесполых или однополых самостей.
Человек стремиться к душевному равновесии через разложение социальной идентичности;
То есть, брать часть личности, а не ее целое соответствие бытию и жить с этой символикой.
Последний айфон и сортир на улице, как пример. С сортиром человек не ходит в люди, а айфон поднимает ему в социуме значение идентичности.

[Копытное]

Принцесса это атрибут.

я бы даже сказала - трофей

для депривированной личности это атрибут( собиратели )
для сепаративной, это трофей(кочевники)

[Сключики]

а почему не назвать девочек розеткой, а мальчиков вилкой?
Образы же соответствуют перу писателя, где один пол обязывает наличие противоположного на сцене бытия.
Он и она, а не он и принцесса.
Так как принцесса, это соответствующее бытие, сцена бытия девушки. Принцесса это атрибут.
А юноша привязан только полу(к яйцам)

Ну юноша там ещё романтичный и наивный))

[Araucaria]

в сказках обычно романтичный юноша куда-то отправляется, не кочевником, конечно, а в одиночное путешествие
и принцесса ему достаётся в качестве награды
а принцесса куда-то отправляется только если её похищают

[Сключики]

Интересно, у Юнга была, ученица, Мария-Луиза фон Франц. Среди её книжек есть такие:))
1970 год — (совм. с Дж. Хиллманом) Jung's Typology
Лекции по юнговской типологии. Подчинённая функция. Чувствующая функция. — М.: Б.С.К., 1998. — 198 с. — (Библиотека аналитической психологии). — 1000 экз. — ISBN 5-88925-046-9.
Лекции по юнговской типологии. — Институт общегуманитарных исследований, 2017. — 196 с. — (Современная психология. Теория и практика). — ISBN 978-5-88230-200-8.

[Сключики]

Архетип юноши

В числе основных поведенческих тенденций светлой стороны архетипа можно назвать включённость в социальную иерархию: нужно следовать нормам и правилам. Проявляется юношеский максимализм, чёткое представление добра и зла, рефлексии, идеи морали, справедливости, нравственности. Анима в юноше может проявляться в виде мечтательности, романтизма, идеализации объекта любви.

[Копытное]

Архетип юноши

В числе основных поведенческих тенденций светлой стороны архетипа можно назвать включённость в социальную иерархию: нужно следовать нормам и правилам. Проявляется юношеский максимализм, чёткое представление добра и зла, рефлексии, идеи морали, справедливости, нравственности. Анима в юноше может проявляться в виде мечтательности, романтизма, идеализации объекта любви.

То есть, яркая реакция на восприятие СуперЭГО является юношеский максимализм.
На фоне роста гормональной активности растет рациональное звено бытия. Свои действия надо чем-то объяснять самому себе. А перед юношей только социум со своими правилами и правила демонстрируют статусность сосуществования. Тут юноша видит рациональное зерно своих действий и кормит ним СуперЭГО.

[Сключики]

Архетип Бродяги

Базовые поведенческие качества Бродяги - необязательность, безответственность, нигилизм, презрение любой иерархии, показная грубость, приверженность антисоциальным нормам и правилам. Импульсивность. Удовлетворение желаний здесь и сейчас. Эмоции переживаются путём принадлежности.
(цитата из книги Юнга "Душа и миф: шесть архетипов")

Существуют и другие факторы, которые могут овладеть личностью. Один из наиболее важных - так называемая «подчиненная функция». Здесь не место вдаваться в детальное описание этой проблемы. Хочу только подчеркнуть, что подчиненная функция практически идентична с темной стороной человеческой личности. Темнота, которая цепляется к каждой личности,- это дверь в бессознательное и ворота снов, откуда эти две неясные фигуры - тень и анима - входят в наши ночные видения или, оставаясь незримыми, завладевают нашим эго-сознанием. Человек, одержимый своей тенью, всегда вредит самому себе и попадает в свои же сети. Всякий раз, когда это возможно, он предпочитает производить неприятное впечатление на других людей. В конце концов удача навсегда отворачивается от него, потому что он живет ниже своего уровня и в лучшем случае только добивается того, что его не устраивает. И если порога, об который можно споткнуться, нет, то он непременно его для себя создаст и потом будет наивно верить, что сделал что-то полезное.

[Araucaria]

нагуглила ознакомительный фрагмент книги
очень душевное предисловие

Евгений Спирица. Архетипы. Как понять себя и окружающих
Когда-то мне повезло. Я прикоснулся к этой удивительной духовно-просветительской традиции. Да, эта традиция передается от сердца к сердцу, от человека к человеку. Ее сложно передать логически, ибо только тонко настроенная душа человека способна воспринять благую весть. Но именно преломление этой традиции в каждом человеке позволяет ей развиваться и, главное, трансформироваться, исходя из уровня развития сознания неофита. Я решился на сложный путь и хочу, чтобы идея архетипов стала доступной каждому.
К сожалению, моя душа оказалась не настолько тонкой и чувствительной для познания божественной истины. Осознав это, ваш покорный слуга взял на себя миссию «вульгарного трактования традиции». Иначе говоря, я задумался, чем знания о бессознательном и о коллективном бессознательном могут быть полезны каждому из нас. А что, если Великое Бессознательное может быть полезно в различных сферах: в бизнесе, в отношениях, в терапии и во многих других?

p.s.
в другом месте нашлось с другим названием и без этого текста, "Вижу вас насквозь. Как «читать» людей" https://psy.wikireading.ru/hewO8TWMYo

[Сключики]

Архетип Трикстера

Из работы Юнга "О психологии образа трикстера"

Когда я впервые много лет назад просмотрел классическую работу Адольфа Бандельера по этой теме "Создатели Наслаждения", я был поражен аналогией со средневековым карнавалом европейской церкви, с его перестановкой иерархического порядка, который сегодня живет в карнавалах студентов. Что-то из этой противоречивости также входит в описание Дьявола как "Обезьяны Бога", и его характеристики в фольклоре как "простака", которого дурачат и водят за нос. Любопытную комбинацию типичного мотива трикстера мы можем найти в алхимической фигуре Меркурия - например, его любовь к шуткам и лукавые проделки, его способность изменять свой облик, его двойственную природу, наполовину животную, наполовину божественную, его способность противостоять всем испытаниям и, наконец, его близость к образу Спасителя. Эти качества уподобили Меркурия демоническому существу, восставшему из первобытных времен и даже более древнему, чем греческий Гермес. Его проделки соотносят его с типичными образами фольклора и сказок - Большим Томом, Глупым Гансом или напоминающим шута Гансвурстом, которые предстают перед нами как отрицательные персонажи, но умудряются с помощью глупости достичь того, чего не могут другие, проявляющие свои самые лучшие качества. В сказке братьев Гримм "дух Меркурия" позволяет провести себя крестьянскому парню и должен выкупить свою свободу, дав тому взамен драгоценный дар целительства.

Если сегодня миф - всего лишь исторический пережиток, мы можем спросить, почему он не исчез в прошлом и почему его влияние чувствуется на более высоких уровнях цивилизации, даже там, где в силу наивности и гротескности трюкач уже не играет роли того, кто "доставляет удовольствие". Но во многих культурах его образ кажется подобным старому руслу реки, по которому все еще течет вода. Это лучше всего показывает факт, что мотив трюкача проявляется не только в мифической форме, но также присущ ничего не подозревающему современному человеку, когда он чувствует себя игрушкой в руках "случая" , который парализует его волю и действия своим откровенно злым умыслом. Мы тогда говорим о "вещах, приносящих несчастье", "заколдованности" и "зловреднности" объекта. Здесь трикстер представлен противоречивыми тенденциями бессознательного и в некоторых случаях - подобием второй личности детского или подчиненного характера, похожей на личности, которые заявляют о себе на спиритических сеансах и типичны для полтергейста. Я думаю, что нашел подходящее определение для этого компонента характера, когда назвал его Тенью. На культурном уровне он воспринимается как личные ощибки, или промахи, которые затем рассматриваются как дефекты сознательной личности. Мы уверены, что в карнавальных и им подобных обычаях мы находим пережитки коллективного образа Тени, которая доказывает, что личная Тень частично коренится в коллективной фигуре сознания. Эта коллективная фигура постепенно разрушается под воздействием цивилизации, оставляя в фольклоре следы, которые трудно распознать. Но основная ее часть олицетворяется и становится предметом личной ответственности.

Трюкач - это первичное "космичекое" создание божественно-животной природы: с одной стороны, высшее по отношению к человеку благодаря своим сверхчеловеческим качествам, а с другой - низшее по отношению к нему из-за своей нерассудительности и бессознательности. Он не принадлежит и к животным, так как слишком неуклюж и лишен инстинкта. Эти недостатки являются показателями его человеческой природы: человек не так хорошо приспособлен к окружающим условиям, как животное, и вместо этого имеет перспективу гораздо более высокого уровня развития разума, основанную на жажде знаний, которая должным образом подчеркивается в мифах.

Мифы постоянно говорят о целительном забвении содержания, которое, однако, не должно забываться надолго. Если бы они были только пережитками прежнего состояния, было бы понятно, почему человек перестает обращать на них внимание, воспринимая их проявления как нечто неприятное. Но очевидно, что это не так, так как трюкач развлекал людей доцивилизованных времен, и мы можем узнать его в карнавальных фигурах Пульчинеллы и клоуна. Это одна из причин того, что он все еще продолжает жить. Но это не единственная причина и не причина того, почему отражение очень примитивной стадии сознания оформилось в мифологический персонаж. Следы ранних, безвозвратно ушедших стадий обычно теряют свою энергию с возрастающей скоростью, иначе культуры бы никогда не исчезали. И мы вряд ли ожидаем от них, чтобы они оформились в мифологический образ с собственным циклом легенд, если, конечно, они не получат энергии извне, в данном случае - от сознания более высокого уровня или из источиков бессознательного, которые еще не востребованы. Аналогия из индивидуальной психологии здесь - появление впечатляющей фигуры Тени, непримиримо противостоящей личному сознанию: эта фигура появляется не потому, что она все еще существует в индивиде, но потому, что она поддерживает динамизм, наличие которого можно объяснить только в рамках актуальной ситуаций, например, потому, что Тень так раздражает "я", что должна быть вытеснена в бессознательное.

Так называемый цивилизованный человек забыл трюкача. Он вспоминает только переносный и метафорический смысл его образа, когда, раздраженный собственной беспомощностью, говорит о судьбе, играющей с ним злые шутки, или о заколдованных вещах. Он не подозревает, что его собственная скрытая и, очевидно, безвредная Тень обладает качествами, которые превосходят его самые дикие сны. Поскольку люди собираются вместе и подчиняют себе индивида, Тень мобилизуется и, как показывает история, может даже быть персонифицирована и воплощена.

Чудовищная идея, что все в человеческую душу попадает извне и, таким образом, возникает на чистом листе, породила ошибочное мнение, что в нормальных обстоятельствах психика человека находится в совершенном порядке. Поэтому он ищет спасения у государства и заставляет общество платить за то, что он не способен сделать сам. Он думает, что смысл существования будет ясен, когда бесплатная еда и одежда будут лежать у него на пороге или когда каждый будет иметь автомобиль. Такие ребяческие идеи занимают место бессознательной Тени и хранят ее в неосознанном состоянии. В результате подобных предрассудков индивидуум чувствует себя полностью зависимым от своего окружения и теряет всякую способность к самосознанию. Его нравственность замещается знанием того, что разрешено, что запрещено и что приказано. Как при таких обстоятельствах мы можем ожидать, чтобы солдат подчинялся приказу, высшей или нравственной власти? Он еще не открыл для себя, что он способен на спонтанные нравственные импульсы и может руководствоваться ими - даже когда никто этого не видит.

Эта точка зрения дает возможность понять, почему миф о трюкаче живет и развивается: как многие другие мифы, он оказывает целительное воздействие. Он предъявляет более низкий интеллектуальный и моральный уровень более развитой личности, чтобы люди не забывали, как мир выглядел прежде. Мы склонны полагать, что то, чего мы не понимаем, никак не может помогать нам. Но это не всегда так. Человек редко понимает только разумом, в особенности примитивный. Из-за своей божественной природы миф напрямую влияет на бессознательное, не важно, понимают его или нет. То, что его повторяющиеся эпизоды прекращают свое существование, когда устаревают, я думаю, объяснимо с точки зрения пользы. Понять это трудно, так как здесь участвуют две противоположные тенденции: с одной стороны, стремление избавиться от прежних условий, а с другой - желание не забыть их. Не забыть что-либо - значит хранить его в сознании. Если враг исчез из моего поля зрения, значит, возможно, он позади меня, что делает его еще более опасным.

На самом деле старая трихотомия психических составляющих (телесное, душевное и духовное) представляет поляризованную структуру самой души, которая доступна опыту лишь непосредственно. Единство нашей психической природы лежит посередине, подобно тому, как живое единство водопада проявляется в динамической связи между верхом и низом. Поэтому живое воздействие миф оказывает тогда, когда высшее сознание, наслаждаясь своей свободой и независимостью, сталкивается с автономией мифологического образа, не может избежать его влияния и должно заплатить дань всепоглощающему впечатлению. Образ работает, потому что он скрыто принадлежи глуше наблюдателя и появляется в его мыслях, хотя и не осознается как таковой. Он ускользает от разума и потому ведет себя как независимая личность. Трикстер - это коллективный образ Тени, сумма всех низших черт характера людей. И поскольку Тень существует всегда как составная часть личности, коллективный образ может служить ее продолжением. Не всегда, конечно, он предстает как мифологическая фигура, но из-за возрастающего подавления и пренебрежения к первоначальным мифологемам он часто является соответствующей проекцией на другие социальные группы или нации.

Если мы рассмотрим трюкача как аналог индивидуальной Тени, встает вопрос: может ли то значение, которое мы усматриваем в мифах о трикстере, наблюдаться в субъективной, то есть личной Тени? Так как Тень часто появляется венах как четко определенный образ, мы можем ответить на этот вопрос положительно: Тень, хотя она по определению является отрицательной фигурой, иногда имеет ясно различимые черты и свойства, которые указывают на противоположный подтекст. Это как если бы не располагающая к себе наружность скрывала важное содержание. Опыт подтверждает это; и что более важно - скрытое относится к божественным фигурам. Позади Тени стоит Анима, которая наделена значительной властью обольщения и очарования. Она часто появляется в слишком юном образе и скрывает собой, в свою очередь, архетип Старого Мудреца (мага, короля и т.д.). Ряд может быть продолжен, но бесполезно делать это, так как психологически каждый может понять лишь то, что сам испытал.

Понятия структурной психологии, в сущности, являются не интеллектуальными формулами, но лишь названиями для определенных областей исследования, и хотя они могут быть описаны, они остаются мертвыми и бессодержательными для тех, кто не ощутил это на собственном опыте чувствовал. Так, я заметил, что люди обычно не испытывают затруднений при описании Тени, даже если они предпочитают ее обозначить греческим или латинским жаргонизмом, который звучит более "научно". Но им стоит неимоверных усилий понять, что такое Анима. Они принимают ее легко, когда она появляется в романе или как звезда кинофильма, но не воспринимается вовсе, когда нужно распознать ту роль, которую Анима играет в их собственной жизни, потому что она сочетает в себе все качества, которые человек считает лучшими и не устает восхвалять. Поэтому она остается постоянным состоянием чувств, которого лучше не касаться. Степень бессознательного отношения к ней, мягко говоря, поразительна. Практически невозможно дать человеку, который боится своей собственной женской природы, представление о том, что такое Анима.

На самом деле это не удивительно, так как даже примитивный взгляд на Тень порой вызывает большие затруднений у современного европейца. Но так как Тень - образ, близкий сознанию, это также первый компонент личности, который осознает человек при анализе бессознательного. Угрожающая и смешная фигура, она стоит в самом начале процесса индивидуации, загадывая обманчиво легкую загадку Сфинкса или мрачно требуя ответа на крокодилий вопрос.

Если в конце мифа о трюкаче есть намек на Спасителя, эта утешающая надежда означает, что случилась беда, воспринятая сознанием. Только из несчастья возникает жажда спасения - другими словами, познание и неизбежная интеграция Тени создают такую мучительную ситуацию, что никто, кроме Спасителя, не может разрубить гордиев узел судьбы. В индивидуальном плане проблема, которую ставит Тень, разрешается в сфере Анимы, то есть через взаимоотношения. В истории общества, как и в истории личности, все зависит от уровня развития сознания, которое способствует освобождению от заключения в ayvoia, бессознательном, и потому несет свет и исцеление.

Как в своей коллективной, мифологической форме, так и в форме индивидуальной. Тень содержит в себе семена энантиодромии - превращения в свою противоположность.

[Копытное]

Юнг полагал, что Анима — это женская часть психики мужчины, а Анимус — мужская часть психики женщины; по сути, и то, и другое — архетипы гендера

Суть трюкачества, как и позиция Шута плюс в Имиджевой Карте, это высмеять мотивы действий личности социума. И чаще основным мотивом самости как тени, является как раз драйвы гендера.

[Копытное]

Копытное » 28 июн 2019, 00:57
Если Шут+, это наглядно-образное мышление.
То Шут минус, это мотивационное мышление.
не с этого форума

Как описывал о беспринципности Шута минус, то его цинизм как раз в откидывании принципов социума. Когда Шут+ следует принципам образования образов социума, где гендерная мотивация подавляется социальными табу.
Шут+ в Аверсе Имиджевой Карты, как Эгрегор, это набор образных форм всех имиджей и возможность наглядно показывать этот набор социуму.
Шут+ в Реверс ИК, как АльтерЭГО/как тень Эгрегора, как суть Анимы/, это потеря Анимы в темном мешке разных чувств Тени.
Шут+ в Стрессореактивности, как ЭГО, это расширенное поле психики где на ее границах со прикосновением среды обитания, нет контакта со своей Анимой. Суть мотивов реактивности психики такого индивида не очевидна. Психика тут мотивирована из вне, и чаще просто копирует чужое поле. Можно сказать что такие люди, легко поддаются гипнозу или панике толпы.

[Сключики]

Архетип Чёрного мага.

Маг — это синоним мудрого старца, восходящего по прямой линии к образу шамана в первобытном обществе. Подобно Аниме, мудрый старец является бессмертным демоном, освещающим хаотическую темноту жизни лучом смысла. Это просветленный, учитель и мастер, психопомп (водитель души). Его персонификация — а именно «разбиватель таблиц», не ускользнула от Ницше. Правда, у него водителем души сделался Заратустра, превращенный из великого духа чуть ли не гомеровского века в носителя и глашатая собственного «дионисийского» просветления и восхищения.
«Мудрый старец» приходит в сны под видом волшебника, доктора, священника, учителя, профессора, деда или в образе любой другой личности, имеющей авторитет. Архетип духа в форме человека, домового или животного всегда проявляется в ситуации, когда появляется необходимость в проницательности, понимании, добром совете, решительности, умении планировать, а своих собственных ресурсов для этого не хватает. Архетип компенсирует это состояние духовного дефицита содержанием, которое восполняет пробел.
Старец всегда появляется в тот момент, когда герой находится в безнадежном и отчаянном положении, из которого его спасти может только глубокое размышление или удачная мысль -другими словами, духовная функция или определенного рода внутрипсихический
автоматизм. Но так как, из-за внутренних и внешних причин, герой не может с этим справиться сам, знания, необходимые для того, чтобы восполнить пробел, приходят в форме персонифицированной мысли, например, в форме проницательного и способного помочь старца.
Таким образом, старик имеет двойную натуру эльфа (вспомните крайне поучительную фигуру Мерлина). В одних своих проявлениях это воплощение доброго, в других - злого. Затем это опять жестокий волшебник, который из чистого эгоизма творит зло ради него самого.

[Сключики]

Архетип Героя (это из Ранка)

До сих пор, по счастью, нам удавалось показать правильность нашей методики
интерпретации на самом материале, теперь же пришло время продемонстрировать
логику общего подхода, на котором основывается эта методик» в целом. До настоящего
времени результаты нашего толкования создавали впечатление, что в целом
формирование мифа начинается с самого героя, а именно — с юного героя. В самом
начале мы заняли позицию проведения аналогии между героем мифа и эго ребенка.
Теперь мы оказываемся перед необходимостью привести наши предположения и
заключения в соответствие с другими концепциями формирования мифа, казалось бы,
прямо противоположными.
Мифы, конечно же, создаются не героем, и тем более не героем в детском возрасте;
давно известно, что они являются творениями людей взрослых. Стимулом к их созданию,
очевидно, является общее изумление вследствие появления героя, удивительная
история жизни которого в воображении людей может начинаться только с необычного
младенчества. Однако история удивительного детства героя создается отдельными
создателями мифов — к которым в конечном итоге сводится неопределенная идея
народного разума—на основе представлений о своем собственном детстве. Наделяя
героя деталями истории своего собственного детства, они идентифицируют себя с ним,
так сказать, претендуя на роль подобных героев в рамках своей собственной личности.
Поэтому настоящим героем создаваемой саги является эго, которое воплощается в
герое, возвращаясь к тому времени, когда оно само было героем, совершившим свое
первое героическое деяние — восстание против отца. Эго может отыскать свой
собственный героизм только во времена детства, и поэтому оно приписывает герою свой
собственный мятеж, наделяя его чертами, которые некогда сделали само эго героем. Эта
цель достигается детскими мотивами и материалами, возвращением к детскому вымыслу
и переносом его на героя.
Приведенное объяснение психологического смысла мифа о рождении героя было бы
неполным без выявления его связей с некоторыми психическими заболеваниями. Чита-
тели, не имеющие психиатрической подготовки, наверное, больше всех остальных будут
поражены этой связью. В действительности мифы о героях в своих основных чертах во
многом соответствуют маниакальным представлениям определенных психотических
индивидов, которые страдают маниями преследования или величия —так называемой
naранойей. Система их иллюзий построена, главным образом, подобно мифу о герое, и
поэтому в ней просматриваются те же психогенные мотивы, что и в невротическом
семейном романе, который поддается анализу, в то время как маниакальная система
сама по себе не доступна даже для психоаналитического подхода. Например, параноик
склонен утверждать, что люди, фамилию которых он носит, не являются его настоящими
родителями, что в действительности он потомок царского рода; по какой-то таинственной
причине от него должны были избавиться и поэтому отдали его "родителям" как
приемного ребенка. Однако его враги хотят сохранить фикцию его низкого
происхождения, для того, чтобы пресечь его законные притязания на престол или
несметные богатства.

[Сключики]

Архетип Злодея.

(Из Юнга "Очерки по аналитической психологии")

Когда всплывает такой неприятный момент, мы всегда должны отдавать себе точный отчет в том, является ли он вообще личностным качеством или нет. «Колдун» и «демон» могли представлять качества, которые все же существенно обозначены так, что сразу можно заметить: это не личностно-человеческие качества, а мифологические. «Колдун» и «демон» являются мифологическими фигурами, выражающими то неизвестное, «нечеловеческое» чувство, которое овладевало тогда пациенткой. Эти атрибуты, таким образом, отнюдь нельзя применить к отдельной человеческой личности, хотя они, как правило, в виде интуитивных и не подвергнутых более основательной проверке суждений все же постоянно проецируются на окружающих, что наносит величайший ущерб человеческим отношениям.

Такие атрибуты всегда указывают на то, что проецируются содержания сверхличного, или коллективного бессознательного, ибо «демоны», как и «злые колдуны», не являются личностными воспоминаниями, хотя, естественно, каждый когда-то слышал или читал о чем-то подобном. Если человек о гремучей змее только слышал, то он не будет с соответствующими эмоциями мгновенно вспоминать о ней, заслышав шуршание ящерицы. Точно так же мы не будем называть нашего ближнего демоном, если с ним не связано некое деяние, имеющее демонический характер. Но будь это деяние и в самом деле элементом его личности, оно должно бы проявляться во всем, а тогда этот человек был бы именно неким демоном, кем-то вроде оборотня. Но это – мифология, т. е. психика коллективная, а не индивидуальная. Поскольку мы через наше бессознательное причастны к исторической коллективной психике, то, конечно, бессознательно живем в неком мире оборотней, демонов, колдунов и т. д., поскольку эти образы наполняли древнее время мощнейшими аффектами. Таким же образом мы причастны к миру богов и чертей, святых и грешников, но было бы бессмысленно стремиться приписывать эти заключенные в бессознательном возможности лично себе. Поэтому, безусловно, необходимо проводить как можно более четкое разграничение между тем, что можно приписать личности, и сверхличностным. Разумеется, ни в коем случае не следует отрицать порой весьма действенного существования содержаний коллективного бессознательного. Но как содержания коллективной психики они противопоставлены психике индивидуальной и отличаются от нее. У наивных людей, естественно, такие проявления никогда не отделялись от индивидуального сознания, потому что ведь эти боги, демоны и т. д. понимались не как душевные проекции и потому не как содержания бессознательного, но как несомненные реальности. Лишь в эпоху Просвещения было обнаружено, что боги на самом деле не существуют, а являются всего лишь проекциями. Так с ними и было покончено. Однако отнюдь не было покончено с соответствующей им психической функцией, напротив, она ушла в сферу бессознательного, из-за чего люди сами оказались отравленными избытком либидо, который прежде находил себе применение в культе идолов. Обесценивание и вытеснение такой сильной функции, как религиозная, естественно, имело значительные последствия для психологии отдельного человека. Дело в том, что обратный приток этого либидо чрезвычайно усиливает бессознательное, которое своими архаичными коллективными содержаниями начинает оказывать мощное влияние на сознание. Период Просвещения, как известно, завершился ужасами французской революции. И сейчас мы тоже переживаем такое возмущение бессознательных деструктивных сил коллективной психики, в результате чего было развязано невиданное прежде массовое убийство. Вот то, к чему стремилось бессознательное. Перед этим его позиция была безмерно усилена рационализмом современной жизни, который обесценивал все иррациональное и тем самым погружал функцию иррационального в бессознательное. Но если уж такая функция находится в бессознательном, то ее действие, исходящее из бессознательного, становится опустошающим и неудержимым подобно неизлечимой болезни, очаг которой невозможно уничтожить, так как он невидим. В таком случае индивидуум, как и народ, вынужден жить иррациональным и применять свой высший идеализм и самое изощренное остроумие еще лишь для того, чтобы как можно более совершенно оформить безумие иррационального.

Единственная возможность здесь заключается в том, чтобы признать иррациональное в качестве необходимой – потому что она всегда наличествует – психической функции и ее содержания принять не за конкретные (это было бы шагом назад!), а за психические реальности – реальности, поскольку они суть вещи действенные, т. е. действительности. Коллективное бессознательное как оставляемый опытом осадок и вместе с тем как некоторое его, опыта, a priori является образом мира, который сформировался уже в незапамятные времена и в котором с течением времени выкристаллизовались определенные черты, так называемые архетипы, или доминанты. Это господствующие силы, боги, т. е. образы доминирующих законов и принципы общих закономерностей, которым подчиняется последовательность образов, вновь и вновь переживаемых душой. (Как уже было отмечено, архетипы можно рассматривать как результат и отражение имевших место переживаний, но точно так же они являются факторами, которые служат причинами подобного рода переживаний.) Поскольку эти образы являются относительно верными отражениями психических событий, их архетипы, т. е. их основные черты, выделенные в процессе накопления однородного опыта, соответствуют также определенным всеобщим основным физическим чертам. Поэтому возможен перенос архетипических образов непосредственно как понятий созерцания на физические события: например, эфир – древнейшая материя дыхания и души, которая, можно сказать, представлена в воззрениях всех народов мира, затем энергия, магическая сила – представление, которое также имеет всеобщее распространение.

В силу своего родства с физическими явлениями архетипы нередко выступают в спроецированном виде, причем проекции, когда они бессознательны, проявляются у лиц, принадлежащих к той или иной среде, как правило, в качестве ненормальных пере– или недооценок, как возбудители недоразумений, споров, грез и всякого рода безумия. Поэтому говорят: «Из него делают бога», или, наоборот: «Имярек производит на X. дьявольское впечатление». Из этого возникают также современные мифологические образования, т. е. фантастические слухи, подозрения и предрассудки. Поэтому архетипы являются в высшей степени важными вещами, оказывающими значительное воздействие, и к ним надо относиться со всей серьезностью. Их не следовало бы просто подавлять, напротив, они достойны того, чтобы самым тщательным образом быть принятыми в расчет, так как они несут в себе опасность психического заражения. Поскольку архетипы чаще всего выступают в качестве проекций и так как последние закрепляются лишь там, где для этого есть повод, то они отнюдь не легко поддаются оценке и обсуждению. Поэтому, если некто проецирует на своего ближнего образ дьявола, это получается потому, что тот человек имеет в себе нечто, делающее возможным закрепление подобного образа, но мы вовсе не говорили, что тот человек сам, так сказать, есть какой-то дьявол. Напротив, он может быть замечательным человеком, который, однако, находится в отношении несовместимости с проецирующим, и поэтому между ними возникает некоторый «дьявольский», т. е. разделяющий, эффект. Равным образом и проецирующий вовсе не должен быть «дьяволом», хотя ему следует признать, что он также имеет в себе нечто «дьявольское» и, проецируя его, еще больше оказывается в его власти. Но сам он отнюдь еще не является «дьявольским», а может быть столь же достойным человеком, как и другой. Появление в данном случае образа дьявола означает: эти два человека несовместимы (сейчас и в ближайшем будущем), почему бессознательное и отталкивает их друг от друга и мучительным образом удерживает на дистанции. Дьявол является вариантом архетипа тени, т. е. опасного аспекта непризнанной, темной половины человека.

Существует еще один архетип, с которым мы почти регулярно сталкиваемся в проекциях коллективно-бессознательных содержаний, – это «колдовской демон», чаще всего производящий жуткое впечатление. Хороший пример этого – Голем Майринка, а также тибетский колдун в его «Летучих мышах», магическим образом развязывающий мировую войну. Тип колдуна встречается также в «Заратустре», в «Фаусте» же – это сам герой.

Образ такого демона, пожалуй, относится к одной из низших древнейших ступеней в развитии понятия бога. Это тип первобытного племенного колдуна или шамана, личности особенно одаренной, заключающей в себе магическую силу. Мы знаем, что представление о шамане, общающемся с духами и обладающем магической силой, у многих первобытных народов укоренено настолько глубоко, что они даже полагают, будто у зверей тоже есть свои «доктора». Так, ахумави в Северной Калифорнии говорят об обычных койотах и о «койотах-докторах». Итак, фигура такого колдуна-врачевателя, если она представляет некоторый негативный и, случается, опасный аспект, часто обрисовывается как темнокожая и относящаяся к монголоидному типу. Порой ее лишь с большим трудом или почти нельзя отличить от тени, но чем больше преобладает в ней магическая черта, тем легче она может быть отделена от тени, что немаловажно постольку, поскольку она может иметь также и позитивный аспект мудрого старого человека.

Познание архетипов является значительным шагом вперед. Магическое или демоническое действие, оказываемое ближним, исчезает благодаря тому, что тревожное чувство сводится к некоторой определенной величине коллективного бессознательного. Зато теперь перед нами встает новая задача: каким образом «я» должно размежеваться с этим психологическим «не-я». Можно ли довольствоваться констатацией действенного существования архетипов, а в остальном предоставить дело самому себе? Но тогда возникло бы перманентно диссоциированное состояние, а именно – раскол между индивидуальной и коллективной психикой, и мы имели бы, с одной стороны, дифференцированное и современное «я», а с другой – некоторое первобытное состояние.

[Сключики]

Архетип отца. (из книги "Архетип и символ").

"Меня поразило то, что комплекс отца имеет «духовный» характер в том смысле, что образ отца побуждает к утверждениям, действиям, склонностям, взглядам и т. д., духовность которых вряд ли кто-то станет отрицать. У мужчин положительный отцовский комплекс очень часто приводит к легковерию по отношению к авторитетам и явно выраженной готовности склоняться перед всякого рода духовными догмами и ценностями; в то же время у женщин он вызывает живейшее духовное вдохновение и заинтересованность. В сновидениях именно от фигуры отца исходят решающие убеждения, запрещения и мудрые советы. Незримость этого источника часто подчеркивается тем, что он заключается просто в авторитетном голосе, выносящем окончательные суждения. Поэтому это преимущественно фигура «мудрого старца», олицетворяющего духовный фактор. Иногда эта роль исполняется и «настоящим» духом, а именно, призраком умершего, реже - гротескными гномообразными фигурами или говорящими животными. Как показывает мой опыт, карликовые формы встречаются преимущественно у женщин; поэтому мне кажется вполне понятным, что в пьесе Эрнста Барлаха «Мертвый день» (1912) гномоподобная фигура (Steissbart) ассоциируется с матерью, точно так же, как Бэс ассоциируется с богиней-матерью из Карнака. У обоих полов дух может также принимать форму мальчика или юноши. У женщин он соотносится с т. н. «позитивным» анимусом, который обозначает возможность сознательного духовного усилия. У мужчин его смысл определить не так просто. Он может быть позитивным; в этом случае он обозначает «высшую» личность, самость или Jilius regius*, как его понимали алхимики. Но он также может быть негативным, и тогда он обозначает детскую тень. В обоих случаях мальчик обозначает одну и ту же форму духа. Старик и мальчик гармонируют друг с другом. "

[белый олеандр]

а принцесса куда-то отправляется только если её похищают

Изгнание ещё)
или самоизгнание, эмиграция и прочее.
Помню такую сказку, "О девочке-неудаче")))

очень актуально и сегодня

[Araucaria]

Для изгнания или "эмиграции" женский персонаж, имхо, должен обладать довольно большой степенью независимости и активности, которой в мифах и сказках, если тут о них говорится, он обычно не располагает. Хотя, возможно, есть исключения. Но, вероятнее, неугодный женский персонаж проще куда нибудь заточить, в монастырь там, темницу и т.д. Но не слишком далеко.

[Копытное]

Архетип отца. (из книги "Архетип и символ").

"Меня поразило то, что комплекс отца имеет «духовный» характер в том смысле, что образ отца побуждает к утверждениям, действиям, склонностям, взглядам и т. д., духовность которых вряд ли кто-то станет отрицать. У мужчин положительный отцовский комплекс очень часто приводит к легковерию по отношению к авторитетам и явно выраженной готовности склоняться перед всякого рода духовными догмами и ценностями; в то же время у женщин он вызывает живейшее духовное вдохновение и заинтересованность. В сновидениях именно от фигуры отца исходят решающие убеждения, запрещения и мудрые советы. Незримость этого источника часто подчеркивается тем, что он заключается просто в авторитетном голосе, выносящем окончательные суждения. Поэтому это преимущественно фигура «мудрого старца», олицетворяющего духовный фактор. Иногда эта роль исполняется и «настоящим» духом, а именно, призраком умершего, реже - гротескными гномообразными фигурами или говорящими животными. Как показывает мой опыт, карликовые формы встречаются преимущественно у женщин; поэтому мне кажется вполне понятным, что в пьесе Эрнста Барлаха «Мертвый день» (1912) гномоподобная фигура (Steissbart) ассоциируется с матерью, точно так же, как Бэс ассоциируется с богиней-матерью из Карнака. У обоих полов дух может также принимать форму мальчика или юноши. У женщин он соотносится с т. н. «позитивным» анимусом, который обозначает возможность сознательного духовного усилия. У мужчин его смысл определить не так просто. Он может быть позитивным; в этом случае он обозначает «высшую» личность, самость или Jilius regius*, как его понимали алхимики. Но он также может быть негативным, и тогда он обозначает детскую тень. В обоих случаях мальчик обозначает одну и ту же форму духа. Старик и мальчик гармонируют друг с другом. "

Духовность это всегда опыт социальной жизни. Так как Силу Духа можно только увидит в бытии мира. И уже из бытия мира выделить влияние этой силы на себя как самость. Все это есть духовный опыт. А опыт это взрослость, что есть развитием личностного восприятия себя в социуме.
Детскость тени, так же определено из социума, как самость в ее рождении. Без социального опыта, это дикое Маугли которое еще не успело осознать действий сил духа, а значит до духовности еще далеко.
Ценности которые мы видим от разных социальных фигур определены социумом. Никакой мудрости и духовности вы не встретите в сновидениях если в вашем поле восприятия не было соответственной фигуры. Если вы всю жизнь встречали пьяного, бородатого попа, говорящего несуразности вами непонятные, то и восприятие божественного у вас будет не соответствовать тому что вы прочитали в книгах.
Как факт, экзистциональный опыт будет резонировать с трансцендентным. И мысль которая, на таком опыте, не получила реальной эмоции будет похерена во времени.

[белый олеандр]

Но, вероятнее, неугодный женский персонаж проще куда нибудь заточить, в монастырь там, темницу и т.д. Но не слишком далеко.

Ну да, я думала об этом)
Хотя таких персонажей женского пола не так уж и мало, у Андерсена в сказках вообще чуть ли не через одну) где активно действует даже и совсем изнеженная принцесса (Дикие лебеди, Русалочка и т.д.) Герда, хоть и не принцесса, но просто образец активности ))