Мы имеем дело с потомками Пушкина
Добавлено: Пн май 20, 2024 2:03 pm
На старой кухоньке среди пыли, грязной посуды и выцветших до безобразия обоев,
Мне придётся мысленно осудить себя,
Написать заявление о самонанесении тяжких ментальных побоев.
Первый эпизод? Когда дело зашло дальше обычного самобичевания?
Когда собственные мысли предали и прогнили, подлежат ли их тела опознанию?
В углу гаснет экран телевизора,
Это дело не освещалось в прессе.
На кухне бюджетной малосемейки
Умещаются все участники затянувшегося процесса.
Затянувшегося на долгие годы, проведённые за молчанием.
Такими уликами не поделишься ни с друзьями, ни с горячей линией,
Ни на сеансах несостоявшейся психотерапии.
Но можно разделить тишину между дыханием, гулом проводов и закипающим чайником.
Когда вынесут приговор - он не будет подлежать обжалованию.
И без того понятно - возможных исходов два:
Искать работу или резать медные провода,
Стремиться дальше или застыть жуком в янтаре,
Бросить прошлое и двигаться налегке
Или сдаться и прекратить барахтаться, как лягушка в том молоке,
Что никогда не взобьется в масло.
Почему нас учат, что боль - это так прекрасно?
Что если что-то болит, значит ты - живой?
Неужели ты должен улыбаться, когда в боку колотое, ножевое?
Строить весёлую мину при плохой игре?
Если это мой долг, то сколько же задолжали мне?
Улыбка - рудимент угрожающего оскала,
Улыбается ли прибой, разбивающийся о скалы?
Знает ли, что однажды станет водой с привкусом накипи,
Которой я разбавлю передержанную заварку?
Долью молоко, возьму пару конфет из стеклянной банки.
И пока у присяжных не появились ещё вопросы:
Утоплю себя в кружке чая.
Задыхаться от недостатка кислорода лучше, чем от отчаяния,
От страха перед теми монстрами, что в углах за тенями прячутся,
Иногда, нет-нет, как они в моих глазах обозначатся.
2021
Мне придётся мысленно осудить себя,
Написать заявление о самонанесении тяжких ментальных побоев.
Первый эпизод? Когда дело зашло дальше обычного самобичевания?
Когда собственные мысли предали и прогнили, подлежат ли их тела опознанию?
В углу гаснет экран телевизора,
Это дело не освещалось в прессе.
На кухне бюджетной малосемейки
Умещаются все участники затянувшегося процесса.
Затянувшегося на долгие годы, проведённые за молчанием.
Такими уликами не поделишься ни с друзьями, ни с горячей линией,
Ни на сеансах несостоявшейся психотерапии.
Но можно разделить тишину между дыханием, гулом проводов и закипающим чайником.
Когда вынесут приговор - он не будет подлежать обжалованию.
И без того понятно - возможных исходов два:
Искать работу или резать медные провода,
Стремиться дальше или застыть жуком в янтаре,
Бросить прошлое и двигаться налегке
Или сдаться и прекратить барахтаться, как лягушка в том молоке,
Что никогда не взобьется в масло.
Почему нас учат, что боль - это так прекрасно?
Что если что-то болит, значит ты - живой?
Неужели ты должен улыбаться, когда в боку колотое, ножевое?
Строить весёлую мину при плохой игре?
Если это мой долг, то сколько же задолжали мне?
Улыбка - рудимент угрожающего оскала,
Улыбается ли прибой, разбивающийся о скалы?
Знает ли, что однажды станет водой с привкусом накипи,
Которой я разбавлю передержанную заварку?
Долью молоко, возьму пару конфет из стеклянной банки.
И пока у присяжных не появились ещё вопросы:
Утоплю себя в кружке чая.
Задыхаться от недостатка кислорода лучше, чем от отчаяния,
От страха перед теми монстрами, что в углах за тенями прячутся,
Иногда, нет-нет, как они в моих глазах обозначатся.
2021
