Скромноесть - не типировочный признак.
Роб - не от слова робкий.
Не вижу его логиком хотя бы из-за такого бомбезного творчества.
Робы тоже могут быть писателями, но чтобы из них лилось как из ведра... И это при том, что его профессия - врач!
Его творчеству не мешала ни работа, ни путешествия.
Ещё косвенный, но паказатель за черного этика - его дружба с классическим ЛСИ - Максимом Горьким.
Его порывистый, но поддерживающий уход из какого-то там высокопоставленного сообщества писателей в знак поддержки Горького.
Не холодная голова ЛИИ это.
В его произведениях полно ЧЭ, от которой просто рыдать и плакать в прямом смысле.
Я Каштанку больше не читаю, например. Душа пополам.
Решила почитать его современников, каким они его видели.
Передо мною был молодой и ещё более моложавый на вид человек, несколько выше среднего роста, с продолговатым, правильным и чистым лицом, не утратившим ещё характерных юношеских очертаний... В лице Чехова, несмотря на его несомненную интеллигентность, была какая-то складка, напоминавшая простодушного деревенского парня. И это было особенно привлекательно. Даже глаза Чехова, голубые, лучистые и глубокие, светились одновременно мыслью и какой-то почти детской непосредственностью. Простота всех движений, приёмов и речи была господствующей чертой во всей его фигуре, как и в его писаниях. Вообще в это первое свидание Чехов произвел на меня впечатление человека глубоко жизнерадостного. Казалось, из глаз его струится неисчерпаемый источник остроумия и непосредственного веселья... И вместе угадывалось что-то более глубокое, чему ещё предстоит развернуться, и развернуться в хорошую сторону".
В. Г. Короленко
"...Удивительный это был человек по отзывчивости и жизнерадостности. Он давно недомогал, хрипел. Но всего этого он как-то не замечал. Всё его интересовало, кроме болезни. Пытливость, масса юмора и веры в жизнь".
Н. Г. Гарин
"...Даже за несколько часов до своей смерти он заставил меня смеяться, выдумывая один рассказ. Это было в Баденвейлере. После трёх тяжелых, тревожных дней ему стало легче к вечеру. Он послал меня пробежаться по парку, так как я не отлучалась от него эти дни, и, когда я пришла, он всё беспокоился, почему я не иду ужинать, на что я ответила, что гонг еще не прозвонил. Гонг, как оказалось после, мы просто прослушали, а Антон Павлович начал придумывать рассказ, описывая необычайно модный курорт, где много сытых, жирных банкиров, здоровых, любящих хорошо поесть... И вот все они... собираются с мечтой хорошо и сытно поесть... И тут вдруг оказывается, что повар сбежал и ужина никакого нет, – и вот как этот удар по желудку отразился на всех этих избалованных людях... Я сидела, прикорнув на диване после тревоги последних дней, и от души смеялась. И в голову не могло придти, что через несколько часов я буду стоять перед мертвым телом Чехова!.."
О. Л. Книппер-Чехова